Неточные совпадения
— Мы прекрасно доехали и вас не беспокоили, — отвечал Сергей Иванович. — Я так пылен, что боюсь дотронуться. Я был так занят, что и не знал, когда вырвусь. А вы по-старому, — сказал он улыбаясь, — наслаждаетесь
тихим счастьем вне течений
в своем
тихом затоне. Вот и наш приятель Федор Васильич собрался наконец.
— Это — замечательно! — с
тихой радостью сказал один, а другой
в таком же
тоне прибавил...
Редакция помещалась на углу
тихой Дворянской улицы и пустынного переулка, который, изгибаясь, упирался
в железные ворота богадельни. Двухэтажный дом был переломлен: одна часть его осталась на улице, другая, длиннее на два окна, пряталась
в переулок. Дом был старый, казарменного вида, без украшений по фасаду, желтая окраска его стен пропылилась, приобрела цвет недубленой кожи, солнце раскрасило стекла окон
в фиолетовые
тона, и над полуслепыми окнами этого дома неприятно было видеть золотые слова: «Наш край».
Утешающим
тоном старшей, очень ласково она стала говорить вещи, с детства знакомые и надоевшие Самгину. У нее были кое-какие свои наблюдения, анекдоты, но она говорила не навязывая, не убеждая, а как бы разбираясь
в том, что знала. Слушать ее
тихий, мягкий голос было приятно, желание высмеять ее — исчезло. И приятна была ее доверчивость. Когда она подняла руки, чтоб поправить платок на голове, Самгин поймал ее руку и поцеловал. Она не протестовала, продолжая...
«И опять-таки мы все воротились бы домой! — думал я, дополняя свою грезу: берег близко, рукой подать; не
утонули бы мы, а я еще немного и плавать умею». Опять неопытность! Уметь плавать
в тихой воде,
в речках, да еще
в купальнях, и плавать по морским, расходившимся волнам — это неизмеримая, как я убедился после, разница.
В последнем случае редкий матрос, привычный пловец, выплывает.
Он говорил то нежным, вкрадчивым голосом, переступая с ноги на ногу, глядя на присяжных, то
тихим деловым
тоном, взглядывая
в свою тетрадку, то громким обличительным голосом, обращаясь то к зрителям, то к присяжным.
Мелодическое погромыхивание
в тон подобранных бубенчиков и
тихая качка тарантаса, потряхивающегося на гибких, пружинистых дрогах,
в союзе с ласкающим ветерком раннего утра, навели сон и дрему на всех едущих
в тарантасе. То густые потемки, то серый полумрак раннего утра не позволяли нам рассмотреть этого общества, и мы сделаем это теперь, когда единственный неспящий член его, кучер Никитушка, глядя на лошадей, не может заметить нашего присутствия
в тарантасе.
Не заметил он, как чрез Никольские ворота вступили они
в Кремль, обошли Ивана Великого и остановились над кремлевским рвом, где
тонула в тени маленькая церковь, а вокруг извивалась зубчатая стена с оригинальными азиатскими башнями, а там
тихая Москва-река с перекинутым через нее Москворецким мостом, а еще дальше облитое лунным светом Замоскворечье и сияющий купол Симонова монастыря.
В одну чудную,
тихую, месячную ночь мы все, кроме матери, отправились на
тоню.
В комнате непрерывно звучали два голоса, обнимаясь и борясь друг с другом
в возбужденной игре. Шагал Павел, скрипел пол под его ногами. Когда он говорил, все звуки
тонули в его речи, а когда спокойно и медленно лился тяжелый голос Рыбина, — был слышен стук маятника и
тихий треск мороза, щупавшего стены дома острыми когтями.
Но, впрочем, немного смягченный моим покорным движением, он продолжал уже
тише,
в недавнем наставническом
тоне, пользуясь недавним правом учителя: «Ну, когда вы остепенитесь, когда вы одумаетесь?
Видя, что Александр равнодушен и к угрозам, она вдруг перешла
в тихий, грустный
тон, потом молча глядела на него.
Чем выше солнце, тем больше птиц и веселее их щебет. Весь овраг наполняется музыкой, ее основной
тон — непрерывный шелест кустарника под ветром; задорные голоса птиц не могут заглушить этот
тихий, сладко-грустный шум, — я слышу
в нем прощальную песнь лета, он нашептывает мне какие-то особенные слова, они сами собою складываются
в песню. А
в то же время память, помимо воли моей, восстановляет картины прожитого.
Нагорная сторона, где возвышается острый купол собора, озаряется бледными блесками луны, а
тихое Заречье
утонуло в теплой мгле.
Справа — развалины флигеля и мёртвый барский дом, слева —
тихий монастырь, и отовсюду
в маленькую одинокую душу просачивалась скука, убивавшая желания; они
тонули в ней, как солнечные лучи
в тёплой воде нагретого ими болота.
А генерала жалко. Из всех людей, которых я встретил
в это время, он положительно самый симпатичнейший человек.
В нем как-то все приятно: и его голос, и его манеры, и его
тон,
в котором не отличишь иронии и шутки от серьезного дела, и его гнев при угрозе господством «безнатурного дурака», и его
тихое: «вот и царского слугу изогнули, как
в дугу», и даже его не совсем мне понятное намерение идти
в дворянский клуб спать до света.
Вот
тихие удовольствия, которые встречают вас дома с первых же шагов и пользованию которыми никто
в целом мире, конечно, не воспрепятствует. Но раз вы дали им завладеть собой,
тон всей последующей жизни вашей уж найден. И искать больше нечего."Дворникам-то, дворникам-то дали ли на водку?" — С приездом, вашескородие! — "Благодарю! вот вам три марки!" — У нас, вашескородие, эти деньги не ходят!.. — Представьте себе!"Ну, так вот вам желтенькая бумажка!" — Счастливо оставаться, вашескородие!
Далеко-далеко открывалась пред ними безбрежная водная равнина, и вечернее солнце
тонуло в краснеющей ряби
тихого моря.
Когда доктор N позволял себе заговорить с Манею о чем-нибудь
в несколько наставительном
тоне, Маня выслушивала его с глубоким вниманием и спокойствием; но тотчас же, как только он произносил последнее слово, Маня откашливалась и начинала возражать ему, сохраняя свое всегдашнее грациозное спокойствие и
тихую самостоятельность.
В раме синего леса светло улыбается озеро, тает красное солнце,
утопая в лесу, вёсел медный гул колоколов. А вокруг — скорбные лица,
тихий и печальный шёпот молитвы, отуманенные слезами глаза, и мелькают руки, творя крестное знамение.
Свернул я
в лес, выбрал место, сел. Удаляются голоса детей,
тонет смех
в густой зелени леса, вздыхает лес. Белки скрипят надо мной, щур поёт. Хочу обнять душой всё, что знаю и слышал за последние дни, а оно слилось
в радугу, обнимает меня и влечёт
в своё
тихое волнение, наполняет душу; безгранично растёт она, и забыл я, потерял себя
в лёгком облаке безгласных дум.
Рассказывает она мне жизнь свою: дочь слесаря, дядя у неё помощник машиниста, пьяный и суровый человек. Летом он на пароходе, зимою
в затоне, а ей — негде жить. Отец с матерью потонули во время пожара на пароходе; тринадцати лет осталась сиротой, а
в семнадцать родила от какого-то барчонка. Льётся её
тихий голос
в душу мне, рука её тёплая на шее у меня, голова на плече моём лежит; слушаю я, а сердце сосёт подлый червяк — сомневаюсь.
Я иногда хотела успокоить его, перевести его
в тон полудружеской
тихой доверенности, но он резко отклонял от себя эти попытки и продолжал неприятно смущать меня своею невыражавшеюся, но всякую минуту готовою выразиться страстью.
И, видя, что она не перебивает меня, я прибавил еще более
тихим, но
в то же время страстным
тоном...
Лошади пошли тихо. Коренная осторожно постукивала копытами, внимательно вглядываясь
в дорогу. Пристяжки жались к оглоблям и пугливо храпели. Колокольчик вздрагивал как-то неровно, и его
тихое потренькивание, отдаваясь над рекой, расплывалось и печально
тонуло в чутком воздухе…
После этого смотра прошлому
в душе Орловой родилось странное чувство к мужу, — она всё так же любила его, как и раньше, — слепой любовью самки, но ей стало казаться, как будто Григорий — должник её. Порой она, говоря с ним, принимала
тон покровительственный, ибо он часто возбуждал
в ней жалость своими беспокойными речами. Но всё-таки иногда её охватывало сомнение
в возможности
тихой и мирной жизни с мужем, хотя она верила, что Григорий остепенится и погаснет
в нём его тоска.
Обитель точно
утонула в болоте. Дорога колесила, пробираясь сухими местами. Перекинутые временные мостики показывали черту весеннего половодья. Неудобнее места трудно было себе представить, но какая-то таинственная сила чувствовалась именно здесь. Есть обители нарядные, показные, которые красуются на видных местах, а тут сплошное болото освещалось
тихим голосом монастырского колокола, призывавшим к жизни.
Но верующие шли молча. Одни притворно улыбались, делая вид, что все это не касается их, другие что-то сдержанно говорили, но
в гуле движения,
в громких и исступленных криках врагов Иисуса бесследно
тонули их
тихие голоса. И опять стало легко. Вдруг Иуда заметил невдалеке осторожно пробиравшегося Фому и, что-то быстро придумав, хотел к нему подойти. При виде предателя Фома испугался и хотел скрыться, но
в узенькой, грязной уличке, между двух стен, Иуда нагнал его.
Он все расширялся и рос, и скоро все
тихие звуки ночи
утонули в его властном и радостном призыве.
Когда природа вся трепещет и сияет,
Когда её цвета ярки и горячи,
Душа бездейственно
в пространстве
утопаетИ
в неге врозь её расходятся лучи.
Но
в скромный,
тихий день, осеннею погодой,
Когда и воздух сер, и тесен кругозор,
Не развлекаюсь я смиренною природой,
И немощен её на жизнь мою напор.
Мой трезвый ум открыт для сильных вдохновений,
Сосредоточен я живу
в себе самом,
И сжатая мечта зовёт толпы видений,
Как зажигательным рождая их стеклом.
Эта лагуна, окруженная со всех сторон, представляет собой превосходную
тихую гавань или рейд,
в глубине которого,
утопая весь
в зелени и сверкая под лучами заходящего солнца красно-золотистым блеском своих выглядывавших из-за могучей листвы белых хижин и красных зданий набережной, приютился маленький Гонолулу, главный город и столица Гавайского королевства на Сандвичевых островах.
Тихий летний вечер. Давно закатилось солнышко,
утонув до утра
в побагровевших водах залива. Затихли веселые голоса купающихся на берегу.
Я напряг слух и, как мне показалось, действительно услышал
тихие, едва уловимые ухом звуки, похожие на заглушённые крики зайца, только
тоном выше и много слабее. Откуда исходили они? Сверху, с деревьев, или снизу, с земли.
В лесу всегда можно слышать их
в самых разнообразных сочетаниях: шопота, подавленного стона, глубокого затаенного вздоха и т. д.
Тон его слов показался бы ему, говори их другой, слащавым, «казенным», как нынче выражаются
в этих случаях. Но у него это вышло против воли. Она приводила его
в умиленное настроение, глубоко трогала его. Ничего не было «особенного»
в ее плане. Детская амбулатория!.. Мало ли сколько их заводится. Одной больше, одной меньше. Не самое дело, а то, что она своей душой будет освещать и согревать его… Он видел ее воображением
в детской лечебнице с раннего утра,
тихую, неутомимую, точно окруженную сиянием…
В тоне и
в манерах своих он много изменился, стал гораздо мягче, нежнее как-то, начал говорить
тихим голосом.
Эта неизящная шутка могла бы еще сильнее раздражить меня, если б она была высказана дерзким
тоном. Его
тон был
тихий, немного, правда, фамильярный; но почему-то не раздражающий. Необыкновенная твердость слышалась
в этих словах. Они говорили:"Что ты кипятишься. Ведь я пред тобой не спасую".
При Петре Великом
в Петергофе существовал «забавный дворец».
В большом гроте последнего висело несколько стеклянных колоколов, подобранных по
тонам, или, как говорилось тогда, «колокольня, которая ходит водою»;
в колокола шли пробочные молоточки, которые приводились
в движение посредством механизма, на который падала вода. Звуки, издаваемые колоколами, были очень приятны, аккорды неслись
тихие, на разные мотивы. Эта колокольня называлась «ноты» и существовала еще во времена Анны Иоанновны.
Шаги тетки
тонули в топоте дружеских ног, призрак одиночества исчез, и замолк
тихий шепот.